Стивен Ван Дайн - Злой гений Нью-Йорка [Дело Епископа]
Она заговорила испуганным голосом:
— Я знала, что вы придёте, знала, что вы ещё не кончили мучить меня.
— Мучить вас, — возразил мягко Ванс, — никоим образом не входит в наши намерения. Мы просто хотим просить вас помочь нам.
Слова Ванса немного успокоили её.
— Если бы только я могла помочь вам! — прошептала она. — Но ничего нельзя поделать, ничего…
— Вы могли бы сообщить нам, что вы видели из окна в день смерти м-ра Робина.
— Нет, нет! — глаза её смотрели с ужасом. — Я ничего не видела; я не подходила к окну в то утро. Вы можете убить меня, но последнее моё слово будет: нет, нет!
Ванс не настаивал.
— Билд сказал нам, — продолжал он, — что вы часто встаёте рано и гуляете в саду.
— Да. Я плохо сплю по утрам. Я часто просыпаюсь от боли в спине. Тогда я встаю и гуляю по двору, если погода позволяет.
— Бидл видела, как вы гуляли вчера утром с профессором Диллардом.
Она кивнула, но тотчас же вопросительно и неприязненно посмотрела на Ванса.
— Да, мы иногда гуляем вместе, — поторопилась она объяснить. — Профессор жалеет меня и восхищается Адольфом; он считает, что Адольф великий гений. Да он и действительно гений. Он мог бы быть великим человеком, таким, как профессор Диллард, если бы не его болезнь… Все это по моей вине. Я уронила его, когда он был ребёнком… — Рыдание сотрясло её измождённое тело.
Через мгновение Ванс спросил:
— О чем вы говорили с профессором вчера в саду?
Лукавое выражение появилось на её лице.
— По большей части об Адольфе.
— А кого-нибудь ещё вы не видели в саду или на стрельбище?
— Нет! — Она опять испугалась. — Но кто-то был там, не правда ли? Кто-то, кто не хотел, чтобы его видели… Да, кто-то был — и он думает, что я его видела. Но я не видела! О Боже милосердный! Я не видела! — Она закрыла лицо руками, и тело её конвульсивно содрогнулось.
— Если бы я видела! Если бы я знала! Но это не Адольф… Мой маленький мальчик спал, слава Богу, он спал!
Ванс подошёл к ней.
— Почему вы благодарите Бога, что это не был ваш сын? — ласково спросил он.
Она с удивлением посмотрела на него.
— Да разве вы не понимаете? Маленький человечек застрелил Джонни Спригга из маленького ружьеца, тот же самый маленький человечек, который убил Кок-Робина стрелой из лука. Ах, это ужасная игра, и я боюсь… Но я не должна говорить, не могу говорить, А то маленький человечек сделает что-нибудь ужасное. Может быть, он подумает, что я старуха из башмака !
— Успокойтесь, миссис Друккер, — утешал её Ванс. — Все это бессмысленная болтовня. Для всего есть совершенно разумное объяснение. И мне кажется, что именно вы поможете нам найти это объяснение!
— Нет, нет! Я не могу, не должна. Я сама ничего не понимаю!
— Почему вы нам не скажете? — настаивал Ванс.
— Потому что я не знаю, — воскликнула она. — Я хотела бы знать, клянусь Богом! Знаю только, что должно случиться что-то ужасное, что какое-то проклятье висит над этим домом.
— Почему вы это знаете?
— Потому, — еле слышно сказала она, что сегодня ночью приходил маленький человечек.
Холодок пробежал у меня по спине, и я увидел, что даже невозмутимый сержант глубоко втянул в себя воздух. Раздался спокойный голос Ванса.
— Почему же вы знаете, что он был здесь? Вы видели его?
— Нет, не видела, но он пытался войти ко мне в комнату через эту дверь.
— Вы должны нам рассказать все, — сказал Ванс, — а то мы подумаем, что все эту историю вы выдумали.
— Нет, я не выдумала, Бог свидетель. Я лежала в постели, но не спала. Часы на камине пробили полночь, и я услышала мягкий шорох в передней за дверью. Я повернулась к двери — на столе горел ночник — и увидела, как ручка двери медленно, бесшумно поворачивается; как будто кто-то хочет войти так, чтобы не разбудить меня…
— Остановитесь на минутку, миссис Друккер, — прервал её Ванс. — Вы замыкаете дверь на ключ?
— Я никогда не замыкала её до последнего времени, до смерти м-ра Робина. Но теперь я чувствую себя в опасности… не могу объяснить почему.
— Понимаю. Продолжайте ваш рассказ. Что случилось потом?
— Она двигалась взад и вперёд, а я застыла от ужаса. Наконец, мне удалось крикнуть, ручка мгновенно перестала шевелиться, и я услышала быстрые шаги… Я встала, подошла к двери и стала прислушиваться. Я боялась за Адольфа. Я слышала, как кто-то быстро и легко спускался по лестнице…
— По какой лестнице?
— По кухонной… Затем хлопнула наружная дверь — и все снова стихло. Что-то подсказало мне, что я должна открыть дверь. Я была в смертельном страхе, но знала, что я должна открыть её. Я тихонько повернула ключ и взялась за ручку. Когда я потянула дверь к себе, что-то, лежавшее с другой стороны на ручке, с шумом упало… к моим ногам!
Она не могла больше говорить. Спокойный голос Ванса вернул ей дар речи.
— Что же лежало на полу, миссис Друккер?
С трудом она встала и пошла к туалетному столику. Выдвинув маленький ящик, она запустила в него руку и стала что-то искать. Потом она протянула раскрытую руку. На ладони её лежала маленькая шахматная фигурка из чёрного дерева. Это был епископ[4].
Глава XIII
ПОД ЗНАКОМ ЕПИСКОПА
Вторник, 12 апреля, 11 часов утра
Ванс взял епископа и положил его себе в карман.
— Было бы очень опасно, сударыня, — торжественно и выразительно произнёс он, — если бы случившееся здесь сегодня ночью стало кому-либо известно. Если лицо, сыгравшее с вами эту шутку, узнает, что вы известили полицию, оно попробует напугать вас ещё чем нибудь. Поэтому никому ни слова о том, что вы нам рассказали.
— Даже Адольфу нельзя сказать? — спросила она.
— Никому! Вы должны хранить молчание даже при сыне.
Я не мог понять, почему Ванс так настаивает на этом пункте, но очень скоро мне все стало ясно. Правильность его совета трагически подтвердилась.
Через несколько минут мы ушли, спустились по кухонной лестнице и вышли на залитое солнцем крыльцо.
Маркхэм заговорил первым.
— Вы думаете, Ванс, что лицо, принёсшее сегодня ночью эту фигурку, и есть убийца Робина и Спригга?
— Вне всякого сомнения. Цель ночного визита отвратительно ясна. Во всем этом кошмаре это единственная вешь, которая не может быть названа проявлением сумасшедшего юмора. Теперь у нас есть нечто определённое.
— Что же это такое? — спросил Хэс.
— Прежде всего, нам стало известно, что наш шахматный трубадур хорошо знаком с планом этого дома. Он также должен был знать, когда вернётся Друккер в эту ночь; иначе он не отважился бы нанести свой визит.
— Но мы и так уже установили, что убийца отлично ознакомлен с этими домами, — проворчал Хэс.
